7 августа 1951 года, после окончания Московского Политехникума связи, я приехал в Ново-Иванькво Кимрского района Калининской области и был зачислен в штат Гидро-Технической лаборатории А.Н.СССР, в должности лаборанта. В те годы добираться из Москвы было не просто: с Савеловского вокзала паровичком до Дмитрова, а от Дмитрова, где-то в час тридцать ночи шел поезд, который приходил на Большую Волгу в 6 утра, а дальше пешком. Вагоны в этом поезде были наверное еще дореволюционной постройки, да и паровоз тоже. Через Черную речку был мост, а перед ним милицейский пост, так что пройти было можно только при наличии соответствующих документов.

Несколько слов о том, что представляла собой будущая Дубна в те годы. Пожалуй только улица Жолио Кюри, а тогда она называлась Центральной, мало изменилась с тех лет. Был уже и административный корпус, в левом крыле которого размещался клуб, а в правом столовая. Был и сквер, правда без фонтана. Между Центральной и Инженерной было несколько деревянных двухэтажных домов, похожих на скворечники. На Инженерной размещался строительный гараж и кафе, которое прозвали «Голубой Дунай». Далее, примерно, от теперешней улицы Вавилова до Ленинградской был лесок с небольшими елочками, а затем шла деревня в два посада, примерно до теперешней улицы Мичурина. В деревне был сельский магазин, в котором продавался самый разнообразный товар, начиная от хомутов и всякой хозяйственной утвари и кончая хлебом и водкой. В народе его прозвали «Зеленый шум». В районе нынешней школы №8 был концлагерь на 10000 заключенных, руками которых строился город и институт. Лагерь просуществовал до 1954 или 1955 года, а затем дальнейшее строительство вели вольнонаемные строители и солдаты стройбата. Для размещения строителей очень быстро возвели бараки. Ими было занято пространство от улицы Блохинцева до Векслера, а также построены финские домики в лесу, с чего и возник поселок Александровка. Там же был построен военный городок для стройбата. В первой половине пятидесятых появились улици: Лесная (Мира), Южная (Курчатова), Песчанная (Вавилова) и другие. Город быстро застраивался вытесняя деревню.

Моя трудовая деятельность началась в корпусе «У», где незадолго до моего приезда был смонтирован электростатический ускоритель ЭГ-2, построенный в Харьковском Физико-техническом институте. Тогда в корпусе «У» работал коллектив молодых физиков: Александр Говоров, Владимир Салацкий, Ахат Ганеев, Александр Ракивненко. По сравнению с ними начальник сектора Валентин Степанович Сиксин и Георгий Маркович Осетинский казались умудренными жизнью аксакалами, хотя Осетинскому было где-то около 35, а Сиксину порядка 40 лет.

В те годы практически не было никакой заводской аппаратуры для проведения ядерно-физических экспериментов (разве что пересчетка ПС-64), и и все приходилось делать своими руками. Физикам помогали: механики Василий Львович Финагин, Михаил Васильевич Петровский, Захар Дмитриевич Трошкин, лаборант Александра Дмитриевна Воронова, техники Евгений Смирнов и Мария Васильевна Савенкова. Первые эксперименты на ЭГ проводились по исследованиям реакций на легких ядрах, т.к. эти работы носили оборонный характер. Параллельно в 3-ем корпусе проводились эксперименты по облучению урана нейтронами группой физиков под руководством В.А.Давиденко. Эксперименты велись на каскадном ускорителе на энергии до 150 Кэв. В этих работах участвовали: Игорь Погребов, Юрий Тутуров, Анатолий Сауков, механники Георгий Кочешков и Алексей Акимов.

Все работы велись под постоянным контролем директора ГТЛ Михаила Григорьевича Мещерякова, который регулярно приходил в корпус «У» и проводил совещания с научными сотрудниками. Иногда эти совещания носили довольно жаркий характер и из кабинета доносились раскаты могучего Мещеряковского баса. В начале пятидесятых годов был очень строгий режим секретности: все записи должны были делаться только в специальном пронумерованном журнале, который ежедневно сдавался в конце работы в 1-ый отдел. Начальником 1-го отдела регулярно устраивались проверки и если он находил записи на отдельных бумажках, то следовал разгон. Чаще всего доставалось Г.М. Осетинскому из-за его рассеянности.

В 1954 году группа В.А.Давиденко вместе с ускорительной трубкой были отправлены на восток. Из корпуса «У» вместе с ними уехали А.Ракивненко и А.Ганеев. Но коллектив сектора пополнялся новыми сотрудниками: в 1952 году пришел Иван Васильевич Сизов, затем в разные годы пришли Александр Кобзев, Стас Паржицкий, Николай Линьков, Николай Солнцев, Николай Счетчиков.

В 1952- 1953 годах, Ракивненко и Салацким в корпусе «У» был построен каскадный ускоритель на энергию 300 Кэв ( КГ-300). На этом ускорителе была отработана конструкция высокочастотного ионного источника. Затем такой же источник был установлен на ЭГ-2 вместо источника Пеннинга, что значительно повысило выход атомарных ионов в пучке, а также надежность работы ускорителя. Затем на КГ-300 проводились эксперементы на легких ядрах, а позднее он был переделан Кобзевым А.П. в электронный вариант для исследований переходного излучения.

Параллельно с эксперемеентами на ЭГ под руководством Г.М.Осетинского велись работы по усовершенствованию ускорителя. Нами были созданы системы стабилизации тока анализирующего магнита и энергии ускоренных ионов, усовершенствована высоковольтная структура, что позволило поднять энергию ускоренных ионов с 1-го до 1,8 Мэв. Была разработана и изготовлена система улавливания трития, ионы которого ускорялись на ЭГ-2.

Надо отметить, что в те годы при официальном 8-ми часовом рабочем дне и 6-ти дневной рабочей недели редко кто уходил с работы вовремя. Обычно рабочий день длился 10-12 часов, а то и дольше. Ни о какой материальной компенсации не могло быть и речи.

После смерти Сталина режим секретности начал постепенно смягчаться: ГТЛ переименовали в Институт Ядерных Исследований, Ново-Иваньково – в поселок Дубна, стал ходить автобус до Дмитрова, а затем появилось и прямое железнодорожное сообщение с Москвой.

С образованием в 1956 году ОИЯИ поселок стал городом, в его состав вошло Подберезье (левобережье) и Большая Волга. Начали приезжать сотрудники из стран-участниц ОИЯИ. Первым иностранным сотрудником в корпусе «У» был кореец Ли Га Ен, проработавший около 5-ти лет. В разное время через корпус «У» прошли сотрудники из Венгрии. Польши, ГДР, КНР, Монголии, Болгарии. Примерно в 1960 году наш сектор был переведен из ЛЯПа в ЛНФ, т.к. тематика проводимых исследований была ближе этой лаборатории. Электростатический ускоритель в корпусе «У» проработал до 1967 года.

В 1962-1963 годах было принято решение о создании в ЛНФ нового электростатического ускорителя ЭГ-5. Началось возведение здания для его размещения. Кстати прорабом этого строительства был будущий административный директор ОИЯИ В.Л.Карповский. Для работы на новом ускорителе начался набор сотрудников. Были приняты на работу Володя Алферов, Слава Ткаченко, несколько позже пришли Женя Тарасов, Женя Румянцев, Миша Офицеров, Борис Михеев, Алексей Комендантов, Анатолий Чернышов. В 1964 году началась наладка ускорителя и с этого момента я включился в эту работу. С января 1965 года ЭГ-5 начал работать на физический эксперимент. Первые годы много сил было затрачено на доводку и усовершенствование ускорителя, прежде чем удалось добиться его надежной работы.

Первые эксперименты на ЭГ-5 проводились в основном двумя экспериментальными группами: И.В.Сизова и Г.М.Осетнского, в работах которых принимали участие ученые из ГДР, Польши, Чехословакии, Египта, КНР, КНДР, причем, как правило, они работали по несколько лет. Проводились эксперименты и сотрудниками Лаборатории ядерных реакций и других институтов России. Группа, занимающаяся эксплуатацией ускорителя тесно сотрудничала с институтами, имеющими подобные ускорители. Это ФЭИ (Обнинск), ИАЭ, ИЯИ, ИТЭФ (Москва), РИАН (Ленинград), ИЯИ (Киев), УФТИ (Харьков) и ряд других организаций. Обменивались опытом, идеями, техническими решениями, помогали в изготовлении отдельных узлов и деталей, участвовали в конференциях по электростатическим ускорителям. К сожалению, в настоящее время во многих институтах ЭСУ не работают, в основном из-за отсутствия финансирования, а также отсутствия молодых кадров. Хотя мировой опыт показывает, что ускорители этого типа востребованы, особенно в области элементного анализа, материаловедения, кристаллографии и т.д. Должен сказать, что в нашей лаборатории были попытки закрыть ЭГ-5, особенно в 80-е годы, но благодаря мудрости И.М.Франка ускоритель удалось сохранить, хотя половину ее сотрудников перевели на строящейся тогда ЛИУ-30. Несмотря на мизерное финансирование, сотрудникам группы эксплуатации ЭГ-5 удается поддерживать ускоритель в рабочем состоянии и даже проводить модернизацию его отдельных систем. Дирекция ЛНФ с пониманием относится к нуждам группы и старается помогать в решении финансовых вопросов.

Огромный путь прошла техника физического эксперимента за более чем 50 лет моей работы. Те приборы, которые использовались в 50-60 годы, теперь вызывают улыбку. Достаточно сказать, что основным элементом на который выводилась информация был механический счетчик или неоновая лампочка. Первый большой скачок произошел в 60-ти годы, когда электронные лампы заменили транзисторы. Прогресс в электронике поистине фантастичен. Еще в середине 90-х годов бурно обсуждался вопрос: приобретать персональные компьютеры или ЭВМ для измерительного центра? Теперь никто не представляет работу без ПК. Что будет еще через несколько десятков лет, даже трудно себе представить. Хочется надеяться, что и в будущем ОИЯИ будет развиваться и занимать достойное место среди мировых научных учреждений.